Абсолютная свобода - через абсолютный контроль.
Первый снег.
Первый снег… Он пошёл неожиданно – как, впрочем, всегда и бывает. Только что ничего не было, и вдруг в воздухе затанцевали первые снежинки, скользя и кружась в воздушных потоках. Снег падал в полной тишине, медленно, даже как-то неуверенно, и тонким слоем ложился на голые ветви деревьев, на крыши домов и покрытый трещинами асфальт. Ложился и почти сразу же таял под лучами далёкого, но всё же яркого ноябрьского солнца. Лишь там, где тени создавали преграду солнечному свету, он оставался лежать – белыми пятнами на тёмном фоне. Да ещё сверкали блёстки-искорки на одежде и в волосах спешащих по улицам людей.
Точно так же снег шёл год назад. И Она танцевала, запрокинув к небу смеющееся лицо и ловя губами редкие снежинки. Она радостно смеялась, кружась в снежной кутерьме, а я улыбался, наблюдая за ней. Потом она обернулась в мою сторону и призывно протянула ко мне руки…
Джей Робинсон, старший мнемотехник Евразийского М-Центра, заглянул через плечо ассистента.
- Что там у тебя, Барри? – на экране неподвижно застыла картинка: снежные хлопья и среди них – хрупкая женская фигурка с развевающейся гривой огненно-рыжих волос. Лучащиеся теплом зелёные глаза и чуть приоткрытые губы, словно она собиралась что-то сказать прежде, чем изображение замерло.
Ассистент повернулся во вращающемся кресле:
- Арсений Горт, доставили позавчера. Суицидник. Состояние стабильное. На сканировании выдаёт устойчивый набор образов – то есть, картина вполне стандартная. Единственно, что для суицидника образы уж больно спокойные.
- Вот-вот. Я тоже обратил внимание. Со временем как-то привыкаешь, что у них в сознании обычно твориться такое… - Робинсон неопределённо покрутил пальцами в воздухе. – Да, что я тебе объясняю – сам должен знать. Всё-таки не первый год здесь работаешь.
Барри согласно кивнул. Робинсон задумчиво почесал в затылке:
- Он ничем не накачан?
- Нет, я проверял – всё чисто. У меня была мысль, что ему вкололи что-нибудь прежде, чем он попал к нам. Но даже если и так, то после подготовительных процедур ничего постороннего в его организме не осталось.
- Хм, любопытно. Вот что, перешли-ка его личное дело в мой кабинет. Выдастся свободное время – изучу. Может, там найду зацепку.
…А снег всё шёл и шёл. И его пелена скрыла от меня фигуру с протянутыми руками. Резко стемнело, и я остался в ночной темноте – но не привычно чёрной, в белёсой от летящих с небес хлопьев. Я кинулся вперёд, туда, где должна была находиться Она, но не нашёл ничего кроме снега – лишь где-то в невообразимой дали слышался её смех и голос, зовущий меня. Я крутанулся на месте, и поднявшаяся было метель отступила, оставив меня посреди круга пустой темноты, ограждённого стенами из кружащегося в воздухе снег. И там, в этом снежном сумбуре, глаза мои то и дело улавливали черты столь знакомого мне лица. Но это был только снег. Первый снег – и ничего более…
«Горт, Арсений. Личный номер:ТД-43359. 29 лет. Эспер 4-ого класса (Джей изумлённо приподнял бровь – люди с экстрасенсорными способностями, тем более столь сильными, редко становились пациентами М-Центра).Старший менеджер восточного отделения «Ти-Эн Корпорейшен»…
…Глубокое депрессивное состояние… Последствие автокатастрофы…
…Восемь попыток суицида за два с половиной месяца. Наблюдался в клинике Оркидж…
…Коматозное состояние... Затухание жизненных функций… Видимых физических причин не обнаружено… Принято решение о переведении в Евроазийский М-Центр (тут Робинсон удовлетворённо кивнул, пробормотав себе под нос «Хоть в кои-то веки вовремя сообразили»)…
Диагноз М-Центра: Психотравма класса 9, подтип «утрата»… Требуется вмешательство психокорректора. Рекомендации: Искусственное поддержание жизнедеятельности. В целях безопасности рекомендуется подключение подавляющего устройства…».
Эт-то ещё что? Робинсон нахмурился и ткнул пальцев в кнопку селектора:
- Барри, что это за ерунда насчёт П-устройства?
- Но шеф, это же эспер! А в коме он своё излучение не контролирует. Там такой негатив прёт – закачаешься. У них, в Оркидже, санитар чуть из окна не выкинулся, пока разобрались что к чему.
- Понятно, - буркнул Джей и отключил связь.
- Хм, негатив, значит. Суицидальные тенденции. Причём, излучаемые столь мощно, что это воздействует на прошедших спецподготовку людей. – Он откинулся на спинку кресла, задумчиво уставившись в потолок. – И при этом совершенно спокойные, я бы даже сказал - нейтральные – образы на мнемосканировании. Даже цветовая гамма – и та совершенно не характерная для неудавшихся самоубийц: никаких красных и багровых тонов, чернота в пределах нормы… Ничего не понимаю! Хотя этот Горт эспер, а с ними никогда нельзя ни в чём быть уверенным. Наверное, будет лучше взглянуть на него поближе.
…Снег, белый снег. Первый снег. Только снег. И ничего кроме снега… Холодно и пусто…
В палате резко пахло медикаментами. Ритмично попискивал аппарат жизнеобеспечения, от которого к распростёртому на кровати телу тянулись многочисленные провода и трубки. Простыня укрывала человека от ног до груди, а голова его почти полностью скрывалась под массивным шлемом, мигающим разноцветными огоньками. В изголовье кровати в стену был вмонтирован большой экран, на котором разворачивалось уже знакомое Робинсону действие – рыжеволосая красавица танцевала под идущим снегом. Некоторое время Джей разглядывал изображение, потом отвернулся.
- Всё по-прежнему, Барри?
- Да, шеф. Никаких изменений. Состояние пациента поддерживается на том же уровне. Цепочка образов совершенно идентична предыдущим.
- Ну-ну, - мнемотехник вновь пристально посмотрел на неподвижное тело. – А вы меня заинтересовали, господин Горт. Любопытно, весьма любопытно… - Он склонился к приборам, вчитываясь в их показания. На экране женская фигура вновь исчезла в снежной круговерти…
…Я кинулся вперёд, туда, где должна была находиться Она, но не нашёл ничего кроме снега – лишь где-то в невообразимой дали слышался её смех и голос, зовущий меня. Я крутанулся на месте, и поднявшаяся было метель отступила, оставив меня посреди круга пустой темноты… Стоп! Было, всё это было. Бесполезно… Я вновь теряю её, и всё повторяется – замкнутый круг… Хватит! Теперь я знаю, что надо делать. Я должен стать частью этого снега – такой же частью, как Она. Лишь так я смогу опять обрести её. Я отбросил в сторону защитный покров темноты и распахнул себя, подставив свою сущность хлёстким ударам снежного ветра. Снежинки заполнили моё тело, и я ощутил, как растворяюсь, превращаюсь в снег, и где-то далеко, на самой грани восприятия, я почувствовал её присутствие. Сперва слабое, неуверенное, но с каждой секундой нарастающее, приближающееся, пока…
Воздух неожиданно стал густым и вязким. Ритмичный писк превратился в надсадный пронзительный вой, стрелки на приборах заметались как сумасшедшие, и откуда посыпались искры. Робинсона отшвырнуло в угол комнаты, больно впечатав в стену. Он скорчился на полу, зажимая ладонями уши, и тогда посреди палаты, прямо над кроватью, возникли две расплывчатые фигуры – мужская и женская, светящиеся ярким золотистым светом. На несколько секунд они зависли в воздухе, потом, в какое-то мгновение, утратили чёткие контуры и слились в единый образ – гигантскую огненную птицу. Последовал взмах крыла, сопровождавшийся громовым хлопком, и всё стихло. Не было больше ни птицы, ни светящихся фигур… и сигналы системы жизнеобеспечения прекратились. Последний факт дошёл до Робинсона лишь некоторое время спустя – когда он уже чуть-чуть оправился от происшедшего. Осознав это, Джей кинулся было к кровати, но застыл на полпути. Пациент исчез – мнемо-шлем и простыня, всё ещё хранящая очертания человеческого тела так и остались лежать, но человека не было. Какое-то время Робинсон остолбенело смотрел на пустую кровать, потом осторожно прочистил горло:
- Э-э… Барри? Ты… ты видел?
- Да, шеф. И до сих пор не могу поверить своим глазам.
- И что ты об этом думаешь?
- Знаете, шеф, сейчас мне в голову лезет только одна мысль, - ассистент сделал паузу. – Чёрт подери, нам ведь никто просто не поверит!
И тогда Джей начал смеяться…
@темы: пергамент