Ночное море.
- Эй, Седой, расскажи что-нибудь! – возглас заставил смолкнуть весёлый многоголосый говор, и десять пар глаз в ожидании обратились к Седому – высокому смуглому парню, в чьих чёрных густых волосах сверкала белая прядь. Седой обвёл взглядом собравшуюся у костра компанию, усмехнулся и надолго припал к кружке с ароматным напитком.
- Расскажи, Седой! Ну же, не томи!
Седой выждал ещё немного, как и подобает опытному, знающему себе цену рассказчику, потом отставил кружку в сторону и, жестом заставив всех замолчать, спросил:
- Вы слышите это?
Все невольно прислушались, и тогда звук, бывший прежде до незаметности привычным, вдруг обрёл новую силу. Казалось, что он доносится со всех сторон, будто его порождает царящая вне освещённого огнём круга темнота. Мерное, ритмичное биение гигантского сердца…
- Море, - шепнул кто-то. Тихо так шепнул, неуверенно, словно сильно сомневался в сказанном.
- Море, - кивнул Седой.
И поведал эту историю.
Человек сидел на песчаном берегу. А перед ним, лениво шелестя волнами, раскинулось ночное море. Лунная дорожка дробилась мелкой рябью, а звёзды, отражающиеся на морской глади, мерно вздымались и опускались, словно в такт дыханию некоего огромного существа. Спящего…
Человек поднялся с песка, вошёл в воду и поплыл резкими, сильными гребками. Он плыл строго вперёд, к горизонту, и волны шептали ему: «Иди ко мне. Иди…» А там, у горизонта, чёрное звёздное небо сливалось с таким же чёрным звёздным морем, и невозможно было уже разобрать, где верх, а где низ. Да и нужно ли это было? Порой человеку казалось, что он плывёт по небу, вспенивая руками и ногами Млечный Путь…
Неожиданно правую ногу свело судорогой, и человек осознал, что сейчас он утонет. Но единственным чувством, вызванным этим осознанием, было удивление. Удивление тем, что все прочие чувства, которым полагалось бы проявиться в этот момент – страх, печаль, злость и прочие – отсутствовали. Человек был предельно спокоен. Его не слишком волновало то, что он тонет – ведь он утонет в небе! В этом безграничном, прекрасном звёздном небе. И обретёт там вечный покой…
Размышляя подобным образом, человек по инерции продолжал грести, а, поскольку одна нога упорно отказывалась двигаться, то вскоре он развернулся лицом к берегу.
На берегу горел костёр, и ветер-хулиган время от времени зашвыривал в море обрывки весёлых разговоров. Человек смотрел на далёкое пятно костра, и что-то медленно, мучительно менялось в его лице. Когда же с берега донёсся тихий – но столь знакомый! – смех, человек, позабыв о сведённой судорогой ноге, уверенно поплыл обратно.
Тяжело дыша, он выбрался на берег и подошёл к костру. Люди, сидевшие вокруг огня подвинулись, уступая место, и скоро человек уже сидел в кругу друзей, глядя на игриво колышущееся пламя и медленно потягивая дымящееся, пахнущее пряностями вино из железной кружки. А рядом сидела та, чей смех слышал он, плывя между морем и небом.
И трудно было поверить, что кроме света, тепла и веселья может существовать в этом мире ещё что-то. Так что холодная пустота моря казалась лишь странным далёким сном, почти позабытым и не имеющим никакого отношения к реальности.
Человек, блаженно щурясь, отпил из кружки и улыбнулся, когда столь знакомые руки обняли его
…Море, лишившееся добычи, недовольно ворчало в ночной темноте за их спинами.
Или, может быть, эту.
Море – древнее бескрайнее море – нежилось в лучах мягкого лунного света и играло в старую, но по сию пору не надоевшую игру со звёздами. Оно так увлеклось этим занятием, что заметило человека, когда тот был уже почти за километр от берега. Собственно это-то и привлекло внимание моря: мало кто из людей отваживался самостоятельно забираться столь далеко от суши, а вот гляди ж ты – плывёт, да целеустремлённо так. И, вроде бы, по своей воле.
Древнее море познало любопытство. Бросив позабытые звёзды обиженно качаться на волнах, оно сосредоточило всё своё внимание на человеке.
Странный он какой-то… Вроде бы обыкновенный человек (уж море-то их навидалось – не перечислишь), а всё равно… Странный. Море недоумённо плеснуло в человека водой, но тот, даже не моргнув, продолжил свой путь. Дальше, дальше… И тут морю стало ясно, что такого странного было в этом человеке: у него не осталось сил, он скоро должен был пойти ко дну, но при этом он совершенно не боялся подобной участи. Он не паниковал, не искал путей к спасению, как это делали многие, кого море в итоге приняло в своё лоно. Напротив… он жаждал этого!
Это было неправильно. Люди так не поступают. Это был вопиющее нарушение всех законов и правил, их уничтожение. «а что будет со мной, -подумало море, - если это овещёствлённое нарушение раствориться во мне?». И древнее море познало страх. Ему не было известно, что такое смерть, но узнавать это на собственном примере оно точно не собиралось.
И тогда море принялось нашёптывать человеку. «Вернись! Вернись! Одумайся! Не делай этого!». Ответ был краток и однозначен – «Нет». «Вернись, человек, и я одарю тебе несметными сокровищами, что таятся в моих глубинах. Они все будут твоими, только прекрати эту глупую затею». Но напрасно море пыталось подкупить человека - ответом было ещё одно «нет» сквозь стиснутые зубы. «Я подарю тебе бессмертие – это в моих силах». «Нет». «Я склоню к твоим ногам весь мир!». «Нет!».
«Чего же ты хочешь, человек?» выдохнуло отчаявшееся море. «Покоя, вечного». «Но почему? - изумилось море. – Ведь это не в привычках твоих сородичей - жаждать покоя».
Вместо ответа человек распахнул перед морем свою душу, и такая горечь хлынула оттуда – такая горечь и такая боль, что море замерло, не в силах перенести такое. Замерло и приняло в свои объятия уставшего от жизни человека. Тело, со спокойной улыбкой на бледном лице, без малейшего всплеска ушло в глубину.
…А море ещё долго не могло успокоиться, и даже во сне что-то тревожно бормотало, ворочаясь с боку на бок.
- …и так человек победил море, - закончил свой рассказ Седой.
Какое-то время все сидели молча, находясь под впечатлением от рассказа, а потом в костре хрустнула ветка, кто-то потянулся и оцепенение прошло. Вновь откуда-то извлекли бутыль с вином, и благородный напиток, булькая, полился в подставленные кружки.
И лишь Седой не принял участия в продолжающемся веселье. Он поднялся и, оставляя на песке цепочку следов, пошёл в темноту. Туда, где волны одна за другой накатывались на берег с шумом похожим биение гигантского сердца…